«"Уход Толстого"; "Толстой ушел из Ясной Поляны"... Когда осенью 1910 года эти слова впервые появились в заголовках газет, они тотчас получили особый оттенок – тревожный и роковой, – вспоминал Владислав Ходасевич, – Не уехал, а ушел, то есть что-то бросил, с чем-то порвал, сделал шаг, важный не только для него, но и для человечества. Ушел – неизвестно куда, затерялся в пространстве, скрылся в ненастной ночи».
Двумя годами ранее, в статье «Солнце над Россией» Александр Блок писал: «Часто приходит в голову: всё ничего, всё еще просто и не страшно сравнительно, пока жив Лев Николаевич Толстой… Пока Толстой жив, идет по борозде за плугом, за своей белой лошадкой, – еще росисто утро, свежо, нестрашно, упыри дремлют, и – слава богу. Толстой идет – ведь это солнце идет. А если закатится солнце, умрет Толстой, уйдет последний гений, что тогда?»
105 лет назад умер Лев Николаевич Толстой.
 маленькая станция Астапово
 как деревянная колотушка
 возле железной дороги
 милосердный железнодорожник
 положил Льва на кровать
 теперь он уже в безопасности
 над маленькой станцией
 зажглись огни истории
 Лев закрыл глаза
 безразличный к миру
 Лев замолчал
 схоронился в вечную тень
 в вечное молчанье…
Лев Толстой 1828 – 1910

Знаменитый балетный критик Вадим Гаевский вспоминал о ее первом сезоне в Большом театре: «Юная балерина поражала своим высоким прыжком, непозволительно дерзким, неправдоподобно красивым. Его размах, дальность и амплитуда казались чудом…»
«Было понятно одно: великий талант рвется из поставленных ему пределов. И было ясно, что рано или поздно пределы будут преодолены, границы порушены. Теперь, много лет спустя, стало ясно, чем был ее знаменитый прыжок. Это был прыжок из одной художественной эпохи в другую, из одного исторического времени в другое. Прыжок из прошлого в будущее».
«Пожар», – сказал юный Рудольф Нуреев, смотревший ее дебют в «Дон Кихоте» с галерки Большого.
Сама она говорила: «Не смиряйтесь, не сдавайтесь, до последнего мига боритесь, воюйте. Даже тоталитарные режимы отступали, случалось, перед одержимостью, убежденностью, настырностью. Мои победы только на том и держались. Характер – это и есть судьба»…
В этот день могло бы исполниться 90 лет гению балета и гению жизни Майе Михайловне Плисецкой.
В ее имени слышится плеск аплодисментов.
Она рифмуется с плакучими лиственницами,
с персидской сиренью,
Елисейскими полями, с Пришествием.
Есть полюса географические, температурные,
магнитные.
Плисецкая – полюс магии.
Она ввинчивает зал в неистовую воронку
своих тридцати двух фуэте,
своего темперамента, ворожит,
закручивает: не отпускает.
Есть балерины тишины, балерины-снежины –
они тают. Эта же какая-то адская искра.
Она гибнет – полпланеты спалит!
Даже тишина ее – бешеная, орущая тишина
ожидания, активно напряженная тишина
между молнией и громовым ударом.
Майя Плисецкая 1925 – 2015

70 лет назад, 20 ноября 1945 года, в 10 часов утра в Нюрнберге начался международный судебный процесс над бывшими руководителями гитлеровской Германии.
Вынеся обвинительный приговор главным нацистским преступникам, Международный военный трибунал признал агрессию тягчайшим преступлением международного характера. Нюрнбергский процесс иногда называют «Судом истории», поскольку он оказал существенное влияние на окончательный разгром нацизма.
Нюрнберг 1945